Восходящая тень - Страница 191

191

Мастер ал'Вир заглянул в зал и, убедившись, что Перрин и Фэйли уже сидят порознь, вошел.

– Там на кухне огир, – сказал он Перрину. – Самый настоящий огир! Сидит пьет чай. Я дал ему самую большую чашку, но в его ручищах она кажется не больше наперстка. Хоть Мари и делает вид, будто айильцы ей не в диковинку и чуть ли не каждый день к нам захаживают, но как увидела этого Лойала, едва в обморок не хлопнулась. Я дал ей двойную порцию бренди, так она выдула в один присест, словно воду. Поднеси я ей еще, она и еще бы выпила. – Он замолчал, поджал губы и принялся рассматривать несуществующее пятнышко на своем длинном белоснежном переднике, а потом спросил:

– С тобой все в порядке, сынок?

– Все нормально, – торопливо ответил Перрин. – Мастер ал'Вир, мы не можем здесь оставаться. Кто-нибудь может донести Белеплащникам, что вы меня приютили.

– Ну, на такое мало кто пойдет. Не все у нас Конгары и Коплины. – Однако остаться мэр не предложил.

– Вы знаете, где я могу отыскать мастера ал'Тора и мастера Коутона?

– Где-нибудь в Западном Лесу, – медленно отозвался Бран. – Это единственное, что я знаю наверняка. Они не сидят на одном месте. – Сомкнув пальцы на толстом животе, он склонил набок окаймленную седым венчиком голову. – Ты ведь пока не уезжаешь, а? Я говорил Марин, что ты не уедешь, но она не поверила. Твердит, что тебе надо уносить ноги, потому что так будет лучше. Как и все женщины, она уверена, что в конце концов поставит на своем, дай ей только без конца талдычить одно и то же.

– А вот я, мастер ал'Вир, – вкрадчиво промурлыкала Фэйли, – нахожу, что мужчины очень умны. Достаточно им растолковать, какой путь самый верный, и они тут же его выбирают.

Мэр ответил ей задумчивой улыбкой:

– Стало быть, ты уговоришь Перрина уехать, да? Марин права, это самое разумное, коли ему неохота в петлю. Правда, иногда мужчина остается потому, что не может, не имеет права бежать. Нет? Что ж, вам виднее. – Мэр проигнорировал насупленный взгляд девушки. – Пойдем-ка, сынок, расскажи Марин добрые вести. Но держись крепко, потому как она попытается тебя переубедить, а спорить с ней непросто.

В кухне на полу, скрестив ноги, сидели Гаул, девы и Лойал. Конечно же, в гостинице не было такого большого стула, чтобы на него можно было усадить огир. Он сидел, облокотившись о стол. Приглядевшись к чашке в руке огир, Перрин сообразил, что это не что иное, как покрытая белой глазурью супница.

Госпожа ал'Вир по-прежнему делала вид, будто принимать айильцев и огир для нее дело привычное. Она потчевала всех хлебом, сыром и солеными огурчиками, но всякий раз, когда взгляд женщины останавливался на Лойале, глаза ее расширялись, хотя тот всячески старался ее улестить и вовсю расхваливал угощение. Уши с кисточками подрагивали при каждом взгляде Марин на огир, после чего она вздрагивала и качала головой. Еще час-другой, и у этой парочки начнется нервный озноб.

При виде Перрина Лойал облегченно вздохнул и поставил на стол свою чашку, но в следующий миг его широкое лицо печально опало.

– Перрин, я разделяю твое горе. Госпожа ал'Вир… – его уши боязливо передернулись, хотя на этот раз она на него не смотрела, – говорит, что ты уедешь, раз больше ничто тебя здесь не удерживает. Хочешь, я перед отъездом пропою яблоням?

Бран и Марин обменялись беспокойными взглядами, и мэр затеребил мочку уха.

– Спасибо, Лойал. Я воспользуюсь твоим предложением, когда придет время. Но прежде чем уеду, я должен кое-что сделать.

Госпожа ал'Вир с резким звоном поставила на стол поднос и вперила в него взгляд, но Перрин, не обращая на это внимания, сообщил, что собирается найти Тэма с Абеллом и выручить всех, кого схватили Белоплащники. Он не сказал о троллоках, хотя и на сей счет у него были некоторые еще не вполне оформившиеся соображения.

Он не собирался покидать Двуречья, покуда здесь остается хоть один живой троллок или Мурддраал.

Перрин заткнул пальцы за пояс, чтобы не поддаться искушению вновь погладить топор.

– Это будет нелегко, Лойал, – закончил он. – Останешься со мной – буду рад, но и если уедешь – пойму. Ты не здешний, и это не твоя война. К тому же тебе уже довелось хлебнуть лиха из-за Эмондова Луга. И здесь ты вряд ли допишешь книгу.

– Я думаю, война одна – что здесь, что в любом другом месте. Ну а книга может подождать. Возможно, когда-нибудь я напишу отдельную главу о тебе.

– Я уже говорил, что пойду с тобой, – вставил Гаул. – Дело предстоит нелегкое, а я перед тобой в долгу. Это долг крови.

Байн и Чиад вопросительно посмотрели на Фэйли и, когда та кивнула, заявили, что тоже остаются.

– Упрямое дурачье, – проворчала госпожа ал'Вир. – Все до единого упрямое дурачье. Кончите на виселице, если, конечно, до нее доживете. Да вы и сами это знаете, разве нет?

Все промолчали.

Марин развязала передник, сняла его через голову и неожиданно сказала:

– Ну раз уж вы такие болваны, что с вами поделаешь. Пожалуй, я покажу вам, где можно укрыться.

Муж ее явно удивился такой уступчивости, но довольно быстро пришел в себя:

– Я тут подумал о старой лечебнице, Марин. Туда ведь теперь никто не суется, а крыша почитай что цела.

"Новая" лечебница, в которую помещали заразных больных, находилась к востоку от деревни, за мельницей мастера Тэйна. Ее построили, когда Перрин был еще ребенком, но до сих пор по привычке называли новой.

Старую лечебницу разрушила буря, и ее забросили. Перрин хорошо ее помнил – стены почти скрыты за вереском и вьюном, на остатках соломенной крыши гнездились птицы, а под ступеньками заднего крыльца поселился барсук. Неплохое местечко – там и вправду можно затаиться.

191