Восходящая тень - Страница 239

239

До Руидина его мучили провалы в памяти. Теперь они частично заполнились какими-то странными видениями, напоминавшими сны наяву. Он смутно припоминал балы, пиры, битвы, улицы и города, которых – в этом сомневаться не приходилось – никогда– в жизни не видел. Все это было похоже на странную мозаику, собранную из обрывков памяти сотни разных людей. Мэт предпочитал думать, что это сны – так было проще, – но все же почему-то был уверен в истинности этих видений так же, как и в любом собственном воспоминании. Чаще всего он вспоминал сражения – эти воспоминания подкрадывались нежданно-негаданно, как в случае с арбалетом. Время от времени он ловил себя на том, что, осматриваясь, обдумывает, как устроить засаду, обойти противника или лучше нанести удар. Сумасшествие, да и только.

Не глядя, он пробежал пальцами вырезанную на черном древке надпись. Теперь он мог прочесть и ее, и любую старую книгу, хотя понял это, только вернувшись из долины на Чейндар. Ранд ничего не говорил, но Мэт подозревал, что выдал себя еще в Руидине. Теперь он знал Древнее Наречие – просочившееся из тех странных снов в явь.

О Свет! Что же они со мной сделали?

– Са суврайя ниенде мисайнйе, – непроизвольно произнес он вслух. – Я заплутался в собственных мыслях.

– Столь ученый человек, в эти дни и в эту Эпоху… Мэт поднял голову. Рядом стоял и смотрел на него темными, глубоко посаженными глазами рослый, привлекательный мужчина в плаще менестреля. Этот малый наверняка нравился женщинам, только вот взгляд у него был какой-то странный – смотрел он искоса, склонив голову набок.

– Какой там ученый, – поспешил отговориться Мэт, – просто услышал разок чудную фразу, а она возьми и засядь в памяти.

Н адо быть осторожнее, подумал юноша. Если Морейн вздумает спровадить меня в Белую Башню для изучения, оттуда до конца жизни не выбраться.

– Знаешь, как бывает: подцепишь словечко здесь, словечко там… Я таким манером затвердил немало старинных изречений. – Мэт сказал "немало", чтобы подстраховаться, ибо не был уверен, что снова не даст промашки.

– Меня зовут Джасин Натаэль, – представился менестрель. Он не размахивал плащом, как Том Меррилин, и, пожалуй, больше походил на плотника или колесных дел мастера, чем на странствующего певца и сказителя. – Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

Мэт кивком указал на место рядом с собой, и менестрель уселся, подвернув под себя край плаща. Похоже, вид Джиндо и Шайдо, сновавших между фургонами с копьями и щитами в руках, просто зачаровывал его.

– Айильцы, – пробормотал менестрель, – надо же, я представлял их совсем иначе. Даже поверить трудно, что я среди них.

– Я провел с ними уже не одну неделю, – промолвил Мэт, – но мне тоже с трудом в это верится. Больно уж странный народ. Могу дать добрый совет: ежели тебе предложат сыграть в "Поцелуй Девы", откажись. Только вежливо.

Натаэль пытливо посмотрел на Мэта:

– Как я понимаю, твоя жизнь полна удивительных приключений.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовался юноша.

– Уж не считаешь ли ты, что это секрет? Люди не слепы. Мало кому случается путешествовать в такой компании. С Айз Седай по имени Морейн Дамодред, да еще и с Рандом ал'Тором. А ведь он – Возрожденный Дракон, Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом. Кто знает, сколько пророчеств суждено ему исполнить. Его никак не назовешь заурядным спутником.

Конечно, это айильцы все разболтали, подумал Мэт. Ничего удивительного в этом не было, но Мэта несколько тревожило то, что этот незнакомец как ни в чем не бывало толкует о Ранде.

– Спутник как спутник. Если находишь его интересным, иди поговори с ним. Мне-то зачем напоминать, кто он таков?

– Возможно, мы еще вспомним о нем. В другой раз. А сейчас я хотел бы поговорить о тебе. Как я понимаю, ты побывал в Руидине. Побывал там, куда три тысячи лет не допускали никого, кроме айильцев. Это оттуда? – Он протянул было руку к лежавшему у Мэта на коленях копью, но тот слегка отстранился, и менестрель опустил руку. – Ладно, ладно… Расскажи-ка мне, что ты там видел.

– Зачем?

– Я же менестрель, Мэтрим! – В голосе Натаэля послышались нотки раздражения – видно, из-за того, что приходилось растолковывать очевидное. Как бы в подтверждение своих слов он приподнял краешек пестрого плаща. – Ты видел то, чего не видел ни один человек, кроме горстки айильцев. Только подумай, какие сказания смогу я сложить на основе твоих рассказов. Хочешь, я воспою тебя как героя?

Мэт хмыкнул:

– Вот уж нет. Не хочу я быть никаким паршивым героем.

Однако причин отмалчиваться у него не было. Пусть Эмис и ей подобные твердят, что рассказывать о Руидине никому нельзя, его это не касается. Он ведь не айилец. А заручиться расположением менестреля вовсе не лишнее. Этот малый – свой человек среди торговцев и при случае может замолвить словечко.

Мэт рассказал о произошедшем с того момента, как он достиг стены тумана, до того, как вернулся обратно, однако кое-что намеренно опустил. О тер'ангриале в виде дверной рамы Мэт никому рассказывать не собирался, а про сгущавшуюся в чудовищ пыль предпочитал поскорее забыть. С этого менестреля вполне хватит невиданного города, огромных дворцов и Авендесоры. Рассказ о Древе Жизни не слишком заинтересовал Натаэля, но все остальное он выслушал более чем внимательно, не раз просил Мэта повторить то или иное место и выспрашивал подробности. Его занимало, что чувствует человек, преодолевший туманную завесу, сколько на это требуется времени, а также все, до мельчайших деталей, относящееся к площади в центре города. Правда, об этом Мэт говорил неохотно, опасаясь ненароком проговориться о тер'ангриале. Кто знает, куда может завести такая обмолвка. Однако он выпил весь теплый эль до капельки и продолжал говорить, пока в горле не пересохло.

239