Восходящая тень - Страница 280

280

– С тобой все в порядке? – с тревогой спросил он, чувствуя на себе обмякшее тело девушки. – Фэйли, ты не…

Она медленно подняла голову, откинула со лба несколько прядей темных волос и уставилась на него:

– А с тобой все в порядке? Если да, то ты у меня сейчас получишь.

Перрин фыркнул: пожалуй, ей досталось меньше, чем ему. Он осторожно потрогал место, куда был ранен. Бок болел не больше, чем все тело, покрытое теперь царапинами и ссадинами.

– Давай-ка, Фэйли, слезай с меня. Я иду на конюшню.

Вместо этого Фэйли схватила его обеими руками за ворот и, почти вплотную приблизив к нему лицо, с расстановкой сказала:

– Ты – не – можешьделать – все – сам! Если Гаул и Лойал отправились закрывать Врата, ты должен с этим смириться. Должен был бы, даже будь ты уже здоров – а это не так! И ты не можешь делать все сам! Ты понял?

– Что такое? Чем это вы здесь занимаетесь?

В проеме задней двери, вытирая руки о длинный фартук, стояла Марин ал'Вир. Брови у нее полезли на лоб.

– Такой тарарам подняли! Я уж думала, не иначе как троллоки сюда заявились.

То, что эта достойная женщина увидела, и сконфузило, и позабавило ее. Ну и видок у нас, сообразил Перрин, валяемся на полу общего зала в обнимку, неровен час решат, что мы здесь целуемся.

Щеки Фэйли вспыхнули, видать, ей пришло в голову то же самое. Девушка поспешно поднялась, отряхивая платье.

– Он упрям, как троллок, госпожа ал'Вир. Я ему говорила, что он еще слишком слаб, чтобы вставать. Ему надо лечь в постель, и немедленно. Он должен понять, что не может все делать сам, особенно сейчас, когда у него нет сил даже по лестнице спуститься.

– Ну и ну, – покачала головой госпожа ал'Вир. – Не так надо было действовать. – Наклонившись поближе к Фэйли, она зашептала, не подозревая, что Перрин слышит каждое слово:

– Когда он был еще мальчишкой, с ним можно было легко управиться, если умеючи взяться. Но когда его пытались прижать, он становился упрямым как мул. У нас в Двуречье все такие. Мужчины с годами не особенно меняются. Только что ростом выше, а так – те же мальчишки. Если ты будешь твердить такому: делай то да делай се – он, ясное дело, заартачится. Дай-ка я тебе покажу, как надо с ним обходиться. – Марин с улыбкой повернулась к Перрину и, не обращая внимания на его сердитый взгляд, сказала:

– Перрин, тебе не кажется, что лежать на моей перине малость удобнее, чем на полу? Сейчас мы тебя уложим, а я принесу кусочек пирога с фасолью. Ты ведь вчера не ужинал и наверняка проголодался. Дай-ка я помогу тебе подняться.

Оттолкнув протянутые к нему руки, Перрин встал без посторонней помощи, хоть ему и пришлось для этого опереться о стену. Ощущение было такое, будто у него растянуты все связки.

Упрямый как мул – так она сказала. Вот уж неправда – такого за ним отроду не водилось.

– Госпожа ал'Вир, велите Хью или Тэду оседлать Ходока.

– Сразу, как только ты поправишься, – отозвалась она, подталкивая Перрина к лестнице.

– Почему бы тебе еще немного не отдохнуть? – промолвила Фэйли, взяв его за рукав. – Троллоки! – донесся снаружи истошный крик, тут же подхваченный десятками голосов:

– Троллоки! Троллоки!

– Сегодня это не твоя забота, – твердо заявила Марин. – Айз Седай сами со всем управятся. А мы за пару деньков поставим тебя на ноги – вот увидишь.

– Коня! – потребовал он, пытаясь высвободиться. Женщины крепко вцепились в его рукава, он только и мог, что трепыхаться в их руках. – Во имя Света, отпустите меня и дайте мне коня! Пустите!

Взглянув на его лицо, Фэйли вздохнула и выпустила рукав. – Госпожа ал'Вир, распорядитесь, пожалуйста, чтобы привели коня.

– Но, моя дорогая, он ведь действительно нуждается в…

– Пожалуйста, – решительно повторила Фэйли. – И мою лошадь тоже.

Женщины переглянулись, будто его здесь вовсе и не было. Наконец Марин кивнула и скрылась за кухонной дверью, видимо, направляясь к конюшне.

Перрин, нахмурясь, посмотрел ей вслед: что такого сказала Фэйли, чего не говорил он?

Обернувшись к девушке, Перрин спросил:

– Почему ты передумала?

Заправляя ему рубаху, Фэйли что-то бормотала себе под нос. Видимо, предполагалось, что у него недостаточно острый слух.

– Значит, выходит, что я не должна говорить ему слово "должен". Когда он упрямится и дурит, мне следует улещать его сладкими улыбочками! – Девушка метнула на Перрина взгляд, который никак нельзя было назвать сладким, а потом ни с того ни с сего расплылась в такой умильной улыбке, что он чуть не попятился. – Милый, – замурлыкала она, застегивая на нем кафтан, – что бы там ни происходило, обещай, что останешься в седле и будешь держаться подальше от троллоков. Ты ведь и правда пока еще не готов сражаться, разве не так? Может быть, завтра ты уже поправишься. Не забывай, что ты полководец, вождь. Для людей ты такой же символ, как то волчье знамя. Если они увидят тебя, то воспрянут духом. А смотреть, как идут дела, и отдавать приказы лучше со стороны, чем находясь в гуще схватки. – Подняв с пола пояс, она застегнула его на талии Перрина, аккуратно приладила на бедре топор и заглянула ему в глаза:

– Пожалуйста, обещай, что ты так и сделаешь. Ну пожалуйста!

Она была права. Против троллока ему и двух минут не продержаться, а против Исчезающего – и двух секунд. И хоть ему не хотелось признаваться в этом даже себе, он не продержится в седле и двух миль – куда уж тут пускаться вдогонку за Лойалом и Гаулом.

Э х, Лойал, глупый огир. Ты ведь книжник, а не воитель.

– Ладно, – промолвил Перрин, поддаваясь озорному чувству. Ишь как они разговорились прямо у него под ухом, словно он совсем дурачок. – Ладно, будь по-твоему. Когда ты так мило улыбаешься, я ни в чем не могу тебе отказать.

280