Восходящая тень - Страница 93

– Чтоб мне сгореть, Перрин. Чтоб мне сгореть! Я хочу уе… Видал? Мне этого слова даже не выговорить! Как будто если я его вымолвлю, то уж точно уеду. Ну что тут поделаешь…

– У нас с тобой разные пути.

– Пропали они пропадом, все эти пути, – проворчал Мэт, – я сыт по горло и Рандом, и Айз Седай, которые затянули меня на этот проклятый путь. С меня хватит, я поеду, куда хочу, и буду делать то, что хочу!

Он повернулся к выходу, но его остановил голос Перрина:

– Доброго тебе пути, Мэт. Да пошлет тебе Свет кучу хорошеньких девчонок и простофиль, которых ты сможешь облапошить.

– Ох, чтоб мне сгореть, Перрин. Да ниспошлет и тебе Свет то, чего ты хочешь.

– Я рассчитываю на это, – отозвался Перрин, но голос его звучал невесело.

– Ты передашь моему па, что у меня все в порядке? И маме? Она вечно переживала из-за меня. И пригляди за сестренками. Они раньше все шпионили за мной и без конца ябедничали матери, но я не хочу, чтобы с ними что-то случилось.

– Я обещаю, Мэт.

Закрыв за собой дверь, Мэт бесцельно поплелся вниз по коридору. Он вспоминал сестер: Элдрин и Бодевин. В ушах его стояли визгливые девчоночьи голоса: "Мама, мама, Мэт опять напроказил. Глянь, что он наделал!" Такие уж они были, особенно Боде. А сейчас им шестнадцать и семнадцать. Небось подумывают о замужестве, а может, какая и приглядела себе простоватого фермерского сынка, который ни сном ни духом о том не ведает. Неужто он так давно расстался с родным домом? Иногда Мэту казалось, что он ушел из Эмондова Луга неделю, ну от силы две недели назад. А порой – что прошли годы. Он помнил, как ехидно ухмылялись Элдрин и Боде, когда ему доставалось розгой, но черты девочек расплывались. Он забыл лица собственных сестер. Проклятые провалы в памяти – как много выпало из его жизни.

Мэт увидел идущую навстречу Берелейн и невольно ухмыльнулся. Что бы там ни говорили о ее повадках, она была красивой женщиной. И платье – облегающий тончайший шелк, а вырез такой низкий, что обнажена большая часть великолепной груди. Мэт отвесил лучший поклон, на какой был способен, – элегантный и церемонный:

– Добрый вам вечер, миледи.

Берелейн скользнула мимо, не удостоив его и взглядом, и Мэт сердито выпрямился:

– Женщина, ты что, ослепла или оглохла? Я не ковер, чтобы попирать меня ногами, и говорил я достаточно громко. Вздумай я ущипнуть тебя пониже спины, ты могла бы закатить мне оплеуху, но я вправе ожидать учтивости в ответ на учтивость.

Первенствующая застыла на месте и окинула его таким взглядом, на какой способна только женщина. Затем она отвернулась и пошла, что-то бормоча под нос. Мэт разобрал лишь одно: "Слишком уж похож на меня".

В изумлении он уставился ей вслед. Надо же, ни словечка ему не сказала. А лицо какое? А походка? Нос задирает чуть ли не до неба, удивительно, что она еще ступает ногами по полу! Вот и все, что можно получить, имея дело с такими, как Берелейн или Илэйн. Эти аристократки считают тебя грязью, если у тебя нет дворца и родословной, восходящей к Артуру Ястребиное Крыло. Ну что ж, он знаком с одной пухленькой кухарочкой, такой милашкой, которая вовсе не считает его грязью. К тому же Дара имеет приятное обыкновение покусывать его за уши, так…

И тут Мэт замер. Совсем недавно он размышлял о том, проснулась ли Дара и не заглянуть ли к ней. А потом еще вздумал приволокнуться за Берелейн. Берелейн! А что он сказал Перрину – допросил приглядеть за сестренками. Как будто уже сделал выбор. Но это не так. Он не позволит тянуть себя как барана на бойню. Должен же быть какой-то выход.

Нашарив в кармане монету, Мэт подбросил ее и поймал тыльной стороной ладони. Только сейчас юноша разглядел, что это тарвалонская марка. Он уставился на знак Тар Валона – Белое Пламя, стилизованное под каплю.

– Свет, – вскричал он во вес голос, – испепели всех Айз Седай, а заодно и Ранда ал'Тора за то, что втравил меня в эту историю!

Проходивший мимо слуга в черной с золотым шитьем ливрее замер на месте и с беспокойством взглянул на юношу. На подносе слуга нес баночки с мазями и бинты. Поняв, что и Мэт его заметил, слуга вздрогнул.

Мэт кинул золотую монету на поднос:

– Прими от самого большого дурака в мире. Потрать ее как следует – на вино и женщин.

– Бла… годарю, милорд, – запинаясь, пробормотал ошарашенный слуга.

Он так и остался стоять столбом, когда Мэт двинулся дальше. Самый большой дурак в мире. Точнее не скажешь!

Глава 14. ОБЫЧАИ МАЙЕНА

Когда за Мэтом закрылась дверь, Перрин покачал головой: да, этот скорее сам себя по голове топором треснет, чем в Двуречье вернется. Разве что по крайней необходимости. Перрину и самому хотелось бы найти такое решение, которое позволило бы ему не возвращаться. Только вот не было такого решения, и с этим неумолимым фактом приходилось смириться. Кажется, вся разница между ним и Мэтом состоит лишь в том, что он, Перрин, готов признать неизбежное.

Он расстегнул ворот рубахи и невольно застонал, хотя старался делать это как можно осторожнее. Все левое плечо представляло собой огромный, уже потемневший кровоподтек. Троллок увернулся от его топора, и только сноровка Фэйли, умело обращавшейся с ножом, уберегла Перрина от куда более страшной раны. Плечо ныло, и умывание доставляло боль, хорошо еще, что холодной воды в Тире хоть залейся.

Перрин уже собрался в дорогу. В седельные сумы он не положил лишь то платье, которое наденет завтра утром. Как только взойдет солнце, он отправится к Лойалу. Нет никакого смысла беспокоить огир сегодня вечером – тот, скорее всего, уже улегся спать. Единственной загвоздкой оставалась Фэйли – он никак не мог решить, что сказать ей. Ведь для нее остаться в Тире было бы безопаснее, чем уехать с ним.